Княгиня Шаховская
В 1889 году в семье почтенного и уважаемого петербургского купца Михаила Петровича Андреева на свет появилась дочка, которую назвали Евгенией, что в переводе с греческого означает «благородная». Глава семейства был богатым человеком, что позволило ему дать дочери прекрасное образование. Но он в своих мечтаниях видел Женечку в числе титулованных особ, поэтому быстро подобрал ей жениха — князя Шаховского. Впрочем, брак просуществовал недолго, вплоть до весны 1910 года, когда во время авиационного праздника на Комендантском аэродроме героиня нашего повествования познакомилась с пилотом Николаем Поповым…
Роман с красавцем-летчиком оказался недолгим. По той причине, что Евгения тоже решила покорить небо. Вот только в российские летные школы принимали исключительно офицеров. Но это обстоятельство княгиню не смутило. Она отправилась в Германию и, успешно закончив курс обучения в Йоханнистале, получила диплом пилота. Вот только завоевать статус первой женщины-летчика в России ей не удалось. По возвращении в Санкт-Петербург в 1911 году она с неудовольствием узнала, что небеса уже покорила дочь генерала Виссариона Лебедева — Лидия Зверева. «Ах, так? Тогда я стану военным летчиком!» — решила Шаховская. Но, несмотря на то что в Европе уже начались боевые действия — Турция пыталась снова поставить под свое иго балканские страны, — МИД Болгарии вежливо отказался от услуг «волонтера в платье». Тогда разгневанная княгиня снова уехала в Германию, которая в те годы считалась «авиационным сердцем» Европы и в которой обкатывались новые модели летательных аппаратов.
Там она познакомилась со своим соотечественником Всеволодом Абрамовичем, который взял шефство над очаровательной шатенкой. Причем, возможно, не только в качестве инструктора. Увы, этот «воздушный тандем» просуществовал совсем недолго. В апреле 1913 года при заходе на посадку биплан «Райт», пилотируемый Шаховской, потерял управление и врезался в землю. Сама княгиня, что называется, отделалась легким испугом и синяками, а вот для Абрамовича этот полет оказался последним.
Видимо, катастрофа сильно повлияла на психическое состояние Евгении. Она возвратилась в Петербург. О полетах уже не думала, зато близко сошлась с Григорием Распутиным. Причем отношения между «старцем» и Шаховской, как потом выяснили члены комиссии Временного правительства, были отнюдь не платоническими. Но тут грянула Первая мировая война. И Евгения стала писать прошения на имя Николая II о призыве ее в ряды действующей армии. Император благосклонно отнесся к просьбе, и уже через три месяца прапорщик Шаховская, оказавшаяся на фронте, совершала боевые вылеты, корректируя огонь артиллерии. А в перерывах — крутила военно-полевые романы с сослуживцами. Но конфуз, причем серьезный, произошел не из-за них.
По одной из версий, российским контрразведчикам удалось установить, что Шаховская во время своего пребывания на территории Германии была завербована немецкими спецслужбами. И уже находясь в зоне боевых действий, передавала важные сведения противнику. Насколько это соответствовало действительности, сегодня установить невозможно, поскольку эта часть архивов сгорела во время Февральской революции. Известно лишь, что Шаховскую приговорили к высшей мере наказания, и только заступничество императора спасло ее от расстрела. Местом заключения для шпионки был избран один из острогов, откуда узницу как политзаключенную освободили в феврале 1917 года.
Видимо, пользуясь своими старыми связями, Шаховская снова оказалась в Петрограде и нашла там нового покровителя — молодого графа Валентина Зубова. Этот человек, далекий от политики, был основателем Российского института истории искусств. Новыми властями он был назначен смотрителем Гатчинского дворца, резиденции императора Павла I, и хранящихся в нем коллекций. В дальнейшем этот провинциальный городок стал местом серьезных политических событий.
Здесь разместилась ставка мятежного генерала Краснова. И только после атаки красногвардейцев и бегства бывшего главы Временного правительства Керенского населенный пункт снова превратился в город-музей. Тогда сюда прибыл главвоенмор Лев Троцкий. Оценив обстановку, он отправил Зубова и Шаховскую вместе с эвакуированными экспонатами в Петроград, под патронат народного комиссара просвещения Анатолия Луначарского. Тот тепло принял графа и княгиню. Зубов был официально назначен директором дворца-музея, а Шаховская получила должность ответственного секретаря в Комиссии имущества республики. Также ей дали казенную квартиру. Да не где-нибудь, а на Исаакиевской площади, напротив гостиницы «Астория»!
Очень скоро Зубов понял, что с большевиками ему не по пути, и эмигрировал за границу. А возлюбленную оставил «на попечительство» своего друга, бывшего офицера царской армии Николая Покровского, тоже пользовавшегося расположением Луначарского. Но в скором времени военспец Покровский был отстранен от должности коменданта Зимнего дворца после пропажи ценных экспонатов. А потом, перейдя на скромную должность инспектора комиссариата народного образования, попался на продаже ценностей крупному спекулянту Вонлярлярскому.
Этот теневой делец, как впоследствии оказалось, спекулировал не только драгоценностями, но имел интерес и в оружейном бизнесе, поставляя контрреволюционным организациям оружие. Это выяснилось при разгрузке вагонов на Финляндском вокзале в сентябре 1918 года, когда из одного из ящиков высыпались револьверы, патроны и гранаты. В результате следователи Петроградской ЧК не один день допрашивали подозреваемых. Допрошены были любовница главного фигуранта баронесса фон Розен, несколько коммерсантов, Покровский и его знакомые. Одним словом, почти все, кроме княгини Шаховской. В телеграмме, пришедшей из Москвы на имя председателя Петроградской ЧК Глеба Бокия, Луначарский просил освободить арестованную ввиду ее политической благонадежности. «Вчера вечером арестована Евгения Михайловна Шаховская, энергичная и деятельная сотрудница в отделе имущества республики. Она нам хорошо известна. Если в какой-либо своей деятельности она проявилась в чем-то предосудительном против Советской власти, которое может быть основанием ее ареста, то, утверждаю, товарищ, что подобные явления в настоящее время с ее стороны могут быть легко и срочно предотвращены простым напоминанием мне. С товарищеским приветом, Луначарский», — таков был текст послания. Бокий не возражал — он прекрасно знал, что Шаховская и Покровский являлись осведомителями ЧК, а по «оружейному делу» были арестованы случайно. И это не домыслы — соответствующее агентурное дело Покровского — Шаховской до сих пор хранится в архиве Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области.
К сожалению, точно не известно, как и когда закончился жизненный путь княгини — то ли в 1919 году, то ли годом позже. По одной из версий, Шаховская все-таки стала военспецом-летчиком в Красной армии. Но после того как, обнаружив неполадки в двигателе, застрелила своего механика, была по приговору военного трибунала расстреляна. По другой версии, в соответствии с рекомендацией Луначарского, Евгения была направлена в распоряжение Киевской ГубЧК. Там и была убита — во время затеянной перестрелки с коллегами. Историки согласны лишь в одном — причиной неадекватного поведения княгини стало употребление наркотиков, в частности кокаина, к которому ее пристрастил Григорий Распутин.
Подписывайтесь на аккаунт агентства ХХI Век в Фейсбуке, Twitter и Вконтакте