Уильям Биб

Американский ученый Уильям Биб доказал, что для настоящего биолога нет большой разницы — изучать ли птиц в непролазных джунглях или выискивать неизвестных науке рыб на километровой глубине.

Уильям Биб родился 29 июля 1877 года в Нью-Йорке в семье редактора небольшой газеты. Через пару лет Бибы переехали в город Ист-Орандж (штат Нью-Джерси), который Уильям и считал малой родиной. Еще до того как пойти в школу, мальчик не раз посещал Музей естественной истории, оказавший на него неизгладимое впечатление. А школа только усилила его тягу к биологии.

В 16 лет получив в подарок от отца револьвер, юноша стал охотится на местных животных, чтобы пополнить коллекцию чучел. В 1986 год 19 летний Биб поступил в Колумбийский универси­тет. Любознательный студент заслужил похвалу профессоров, и они сочли воз­можным включить его в состав научной экспедиции в Новую Шотландию (к бе­регам Канады). Там Уильям сделал массу снимков птиц, которые были куплены у него университетом в качестве пособий. Кроме того, за сбор научного материала на островах в 1897 году Уильяма приняли в члены Американского общества орни­тологов.

В 1899 году Биб должен был сдать эк­замены, чтобы получить диплом. Уильям сдал почти все, за исключением матема­тики, а потом отказался от продолжения учебы ради места помощника куратора орнитологии в только что открывшемся Бронксском зоопарке Нью-Йорка. Этому решению отчасти способствовали и финансовые трудности семьи.

В 1901 году его отправили в экспе­дицию с заданием привезти новые эк­земпляры для зоопарка. Причем акцент был сделан на морских животных. Биб справился, за что был повышен до ранга куратора. В следующем году сразу после свадьбы он опять отправился в Новую Шотландию, сочетая работу с медовым месяцем. Молодая жена активно помога­ла Уильяму в его научной работе, побы­вав с ним в нескольких экспедициях — во Флориде, на Вирджинских островах и в Мексике. И везде объектом пристального внимания Уильяма были местные птицы, среди которых он обязательно находил виды, ранее не известные науке. Когда в 1906 году его личная коллекция чучел птиц и животных достигла 990 экземпля­ров, Уильям пожертвовал ее зоопарку для образовательных и научных целей. Благодаря этому орнитолог был избран пожизненным членом Нью-Йоркского зоологического общества.

Признание научных заслуг для Уилья­ма обернулось тем, что он смог получать гранты для новых экспедиций. В 1908 году он был включен в состав научной экспедиции на Тринидад и в Венесуэлу, откуда привез более 40 живых экземпля­ров для зоопарка. В той же экспедиции Биб познакомился с президентом США Теодором Рузвельтом.

В 1909 году Биб, заручившись под­держкой Рузвельта, отправился в Гайа­ну — небольшое государство в Южной Америке, где решил создать научно-исследовательскую станцию. Ученый меч­тал поймать загадочную птицу гоацин, которая жила на деревьях, почти не ле­тая. Птенцы гоацина на кончиках крыльев имели когти, которыми цеплялись за ветки деревьев и так передвигались по кронам. Однако экспедиция была пре­рвана травмой жены Уильяма. Им при­шлось вернуться в США. Несмотря на это, ученый доставил в Нью-Йорк 280 живых птиц 51 вид.

В декабре 1909 года нью-йорский фи­лантроп Энтони Кюзер предложил Бибу отправиться в длительную экспедицию, чтобы описать и систематизировать всех имеющихся в мире фазанов. Орнитолог с радостью согласился.

Преодолев Атлантику, Биб и его жена отправились в Египет, оттуда на Цейлон и в Индию. И везде Уильям пытался на­блюдать фазанов в дикой природе, после чего ловил, фотографировал и описывал их. Затем ученые отправились в Гималаи, оттуда в Индонезию, Сингапур и на Бор­нео. Потом были острова Ява и Суматра, Бирма, Китай и Япония. Последней стра­ны первоначально в маршруте Биба не было — экспедиция отправилась туда, чтобы избежать встречи с бубонной чу­мой, вспыхнувшей в Китае. В Японии Биб преподнес императору ранее неизвест­ных там лебедей, за что получил в пода­рок пару императорских журавлей. Про­ведя в экспедиции в общей сложности 17 месяцев, в июне 1911 года Биб и команда вернулись в США. С собой Уильям при­вез целое сокровище — чучела и живые экземпляры почти всех видов фазанов, которых он встречал. А еще спустя три года Биб закончил четырехтомную моно­графию об этих птицах.

Издание книги должно было состоять­ся в Англии, но в планы вмешалась Пер­вая мировая война. И хотя орнитолог мог спокойно заниматься наукой, он изъявил желание пойти в армию. С помощью сво­его приятеля Теодора Рузвельта он до­бился, чтобы его приняли в авиацию, и занимался аэрофотосъемкой немецких огневых позиций.

После окончания войны Биб вновь окунулся в научную жизнь. Экспедиции в Бразилию, в Гайану (там он изучал явле­ние муравьиных кругов) и на Галапагос­ские острова (по пути Биб открыл залив Дарвина) закончились открытиями но­вых видов птиц, животных и насекомых. Во время плавания на Галапагоссы Биба крайне заинтересовал морской мир. При этом ученый впервые попытался изучить природу феномена Эль-Ниньо — когда в Тихом океане соседние, холодное и теплое, течения не смешиваются друг с другом и имеют разных обитателей.

В 1927 году у побережья Гаити доктор Биб по заданию Нью-Йоркского зооло­гического общества исследовал обита­телей подводных глубин. Спустившись в водолазном шлеме на глубину 30 метров, ученый испытал восторг от увиденно­го. Но погрузиться на большую глубину было невозможно из-за отсутствия тех­нической возможности. И Уильям решил сам сконструировать аппарат для подво­дных наблюдений.

Конструкция Биба оказалась неудач­ной. Однако из газет о попытках создать подводный аппарат узнал талантливый инженер Отис Бартон, давно работавший над этой идеей. С помощью знакомых он добился встречи со знаменитым био­логом и предложил свою конструкцию. Это был полый стальной шар диаметром полтора метра с несколькими иллюмина­торами. Биб поморщился, но на руку Бартону сыграл тот факт, что когда-то такую же форму Бибу советовал его друг Рузвельт.

В построенном Бартоном аппа­рате было пять отверстий. Три — иллюминаторы из толстого кварца, одно для электрического и теле­фонного кабелей, а пятое служило входом для двух исследователей. Надо ли говорить, что при погруже­ниях там всегда сидели Биб и Бартон? Стальной люк плотно закрыва­ли болтами, насмерть завинчивая их ударами молота. Внутри аппа­рата размещались баллоны с кис­лородом, а также аппаратура для поглощения углекислоты. Имелся и довольно мощный прожектор, раз­резавший подводную тьму.

Шар массой в две с половиной тонны опускался под воду на сталь­ном тросе, к которому крепились электрический и телефонный кабели. Аппарат был назван батисферой, что в переводе с греческого означало «глубо­ководный шар».

В июне 1930 года исследователи со­вершили первые погружения неподале­ку от Бермудских островов. В первом же погружении аппарат с Бибом и Бартоном опустился на глубину чуть более 300 ме­тров. Во втором — на 435 метров. А позд­нее смельчаки превысили отметку в 670 метров.

Погружения показали, что океанские глубины вовсе не так пустынны, как казалось. Конечно, свет солнца сюда не проникал, но местные обитатели имели свои «приборы освещения». У одних туск­ло светились глаза, у других тело было покрыто светящимися точками. «Одна рыба, — писал Биб, — плыла прямо на меня. Ее длинные клыки блестели. Невдалеке от окна рыба на секунду повернулась боком, показала мне свою шестигранную чешую, потухла и пропала». Всего же биолог уви­дел более трехсот неизвестных ранее обитателей морских глубин. Чтобы привлечь к себе глубоководных обитателей, к батисфере даже привязывали живых кальмаров, и уловка работала.

Спуск батисферы 15 августа 1934 года стал самым важным в карьере Биба. Вме­сте с Бартоном он опустился на глубину 923 метра. Этот рекорд держался более 10 лет, пока в 1948 году Бартон (уже в одиночку) не превысил отметку в 1372 метра. Однако и того, что увидел и опи­сал Биб, хватило на очередные открытия и сенсации в научном мире.

После подводной одиссеи Уильям Биб продолжил свою научную деятельность. Его интересы простирались на многие об­ласти: орнитология, зоология, ихтиология, экология, энтомология и другие. За свои 84 года он принял участие более чем в 60 экспедициях. Однако самыми главными «птичий бог» всегда считал те невероятные погружения, расширившие горизонт нау­ки до ранее не известных ей пределов.